Сборник - «Лимонка» в войну
– Куда ты собрался стрелять? Ты в тюрьму сесть захотел?!
На секунду повисла пауза. Между строк это воспринималось как: «Ты хочешь, чтобы я из-за тебя в тюрьму сел?». Эти слова ясно показали, что командир до сих пор отказывался понимать очевидное – игры в «миротворчество» закончились, началась война и действовать надлежит соответственно. «Не спросят ли с меня потом за это?» – Эта мысль читалась во всех его поступках. Стало ясно, что ни в какой город мы дальше не поедем, и ни приказ командования, ни чувство ответственности, ни даже то, что в городе вёл бой его друг Дольф, не заставят нашего командира продвигаться дальше. Более того, опасаясь, как бы кто-то не услышал в эфире его позывной, он перестал выходить на связь со второй машиной, не говоря уже о связи с вышестоящим командованием. Напрасно пытался докричаться до него Сашка, командир второго отделения, стремясь получить хоть какую-то команду…
Что должен в первую очередь сделать командир, чтобы принять решение? Он должен оценить обстановку. Для того, чтобы её оценить, нужно было как минимум осмотреться, а как же её оценишь, если нет сил высунуть голову из БТРа, а изнутри ни фига не видать? Мы намекали ему, что нужно хотя бы связаться с теми, кто вёл бой в городе, чтобы они хоть примерно сориентировали его, где стоят они, где противник, с какого направления ведётся обстрел. И куда нам лучше подъехать, чтобы им помочь. На фоне этого бардака меня поразило, как грамотно и спокойно работал командир второго отделения.
Этот двадцатилетний пацан, подписавший контракт сразу со срочки, мог бы дать фору многим офицерам. По крайней мере, было видно, что башка у него варит в пять раз быстрее и командовать он не боится. Не дождавшись вразумительных команд от взводного, он высунулся из люка, осмотрелся, нашёл в ста метрах левее нас пустующий капонир, загнал туда БТР, почти до половины спрятав его за насыпью, высадил пацанов. Смотрю я, как они укрылись – милое дело. Справа БТР, слева и спереди насыпь капонира, ну натуральный окоп.
От огня нашего пулемёта загорелся бензовоз, припаркованный в начале улицы. В небо устремился столб чёрного дыма. В самом доме тоже начался пожар. Видимость сильно ухудшилась, чем не преминули воспользоваться духи. Огонь их гранатомётов усилился. В нашем БТРе назревал бунт. Макс решил вылезти наверх и, спрятавшись за открытым люком, начал вести наблюдение. Должен сказать, что нам повезло с оптикой. Помимо Макса со своей СВД и Михи с его пулемётом было ещё два бинокля – один командирский и мой личный. Это позволяло нам существенно увеличить эффективность наблюдения за полем боя. Вскоре Макс наконец увидел свою цель и доложил об этом, но, пока командир «думал», цель скрылась. Макс сделал выводы и в следующий раз сразу заорал «Огонь!» и начал стрелять, поражённый им боевик упал. По его целеуказанию открыли огонь и остальные. Добавили жару и американцы. Три крупнокалиберных пулемёта и несколько автоматов, бьющие в одну точку… Короче, когда пыль осела, от боевика ничего не осталось. Но командир наш команды так и не дал.
Это был последний результат, который дал наш взвод в этом бою. В дальнейшем мы ещё несколько раз открывали огонь, но в целом наши последующие действия были малоэффективны. Духи на виду не показывались и по нам огонь не вели. Мы стояли на том же месте, изредка переезжая вправо-влево, и практически не открывали огня. Примерно через два часа боя у нас появилась воздушная поддержка. Сначала над городом кружили польские вертолётчики, чуть позже к ним присоединились два «Апача», а высоко в небе барражировал американский штурмовик, выпуская тепловые ловушки.
Не обошлось без курьёзов. В ходе боя неоднократно проходила информация, что боевики используют для подвоза боеприпасов гражданские машины, потом Миха увидел, как в районе горящего бензовоза бегут какие-то мужики с чем-то металлическим в руках. Недолго думая, он нажал на гашетку. Оказалось, что это пожарные приехали тушить бензовоз. Как он ни в кого не попал тогда, ума не приложу. Пули взбили насколько фонтанов вокруг них, но никого не задели. Стоявшие правее американцы видели пожарную машину, из которой они выскочили, и закричали нам, чтобы мы прекратили огонь. Впрочем, пожарные тоже оказались «в пушку». Насколько дней спустя, когда Дольф проводил зачистку зданий, из которых нас обстреливали, из здания пожарной части выгребли целый арсенал.
В итоге у нас лопнуло терпение, мы вылезли из БТРа и укрылись за его бронёй. Взводный продолжал сидеть внутри. Стрельба несколько раз то разгоралась, то снова затухала. Боевики пополняли боекомплект, и всё начиналось снова…
Примерно в четыре часа вечера метрах в семидесяти от второго БТРа раздался хлопок, облако пыли разбежалось, словно круг от брошенного в воду камня. Через пару секунд ещё один взрыв. Метров на тридцать ближе. Миномёт. Санёк в темпе сменил позицию, и больше к нам ничего не прилетало.
Мимо нас по дороге на базу проехали БТРы разведроты, пара «Бардаков» военной полиции и шесть БТР нашей роты. «Дольф» наконец собрал всех вместе. Воспользовавшись паузой, мы мотнулись на 1-й КПП и пополнили боезапас. В это время в лагерь прибыли представители «Армии Махди» с просьбой провести переговоры. «Договариваться» они предлагали в Аль-Куте в здании полицейского участка рядом с большой дамбой через Тигр. Разговор с ними вёл генерал Собора, зам комдива, и комбриг Островский.
– Кто даёт гарантии безопасности? – спросил генерал.
– Даём, даём, – уверили его боевики. Этот эпизод хорошо показан в документальном фильме Цаплиенко «На линии огня». Вот это поржали мы с этих гарантий тогда. Нашёл, кому верить… Я понимаю, пришёл бы полевой командир к нам на базу и сказал: «Наденьте на меня пояс со взрывчаткой и возьмите в руки дистанционный пульт от детонатора. Если я нарушу слово – нажмёте кнопку». А ещё лучше, привёл бы семью свою, дочерей да жён, – вот вам семья моя, если с вашими что-то случится, отрежьте им головы, – вот это гарантии, да и то не стопроцентные.
Поехал Собора на переговоры. Сопровождал его взвод Беркута. Потом Беркут рассказывал нам:
– Выехали мы, джип генерала между двумя БТРами, на первой машине старший я, на второй Гепард (офицер управления батальона). Сижу сверху по-походному. Мимо элеватора проезжаем, я во дворик мельком глянул и охерел. Их там человек тридцать, и каждый третий с «РПГ», и на улицах тоже из-за углов выглядывают. Точно, думаю, это добром не кончится. Сяду-ка я лучше по-боевому… Только подъехали мы к участку, генерал уже из джипа вылезти успел – ка-а-ак врежут по нам… Граната в метре над БТРом… «Огонь!!!» – ору своим и генералу: «В машину быстро, блядь!», а сам про себя считаю так: две секунды ему на перезарядку. Один, два, это сейчас он целится. Три, учитывает ветер. Четыре, берёт поправку на скорость, Пять – выстрела нету, шесть – нету, семь, а мы уже к последней дамбе подъезжаем и херачим из всего что есть. «РПГ» – бабах!!! – мимо, бабах!!! – только мы повернули, а граната рядом пролетела.
– Завалили кого-нибудь?
– Не знаю, судя по тому, что говорят пацаны, моя машина – человек пять. Одного гранатомётчика Шах (пулемётчик 3-го взвода…) ну буквально напополам перерезал… сам видел. Короче, ну его на хрен, такие переговоры. Уж лучше война: повезло, что быстро ехали, а то бы труба…
– А вторая машина?
– Не знаю. Во второй машине старшим ехал Гепард, втупил… стрелять не разрешал, пока не увидели, что я стреляю… Спросил я потом пацанов в БТРе, рассказали они, как он воевал: высунул автомат в бойницу, выпустил рожок не глядя одной непрерывной очередью… Зато после боя рассказывал: я пять человек завалил… еще через пару дней, – ну троих точно, еще через неделю, – одного точно убил и еще двоих ранил…
– Сколько примерно человек стреляло по вам тогда, можешь сказать?
– Точно сказать трудно, но, судя по плотности огня, нормальное количество огневых средств…
– А прикинь, Собору бы завалили…
– Да уж, повезло нам. Меня бы посадили, да и вообще скандал бы был…
После этого на переговоры ехать никто не захотел. Мы заехали внутрь базы. Быстро стемнело. Старшина покормил нас продуктами с «Урала», который мы утром бросили… Начальство думало, что делать дальше. На другом берегу Тигра остался заблокирован «Лавина-100», и 57 бойцов… мы пытались отдохнуть, но когда на тебе броник и разгрузка забита боезапасом, это сложно.
Меня поразило тогда ощущение братства и теплоты, которое возникло между солдатами, побывавшими в одном бою, зачастую совершенно не знавшими друг друга… Даже американцы стали относится к нам по-другому, говорят с уважением, по плечам хлопают: мелочь, но приятно…
Часов в 12 в городе раздался выстрел из «РПГ». И сразу началась стрельба. Небо прочертили трассера. Духи обстреливали базу «Симик». Я взял у Сереги радиостанцию и настроил на частоту «Лавины-100». Спрятался за углом возле точки разряжания, выглядываю одним глазом, наблюдаю, куда наши валят. Слушаю по рации, как «Лавина-100» командует боем.
